Популизм. Обратная сторона
Экспертный институт социальных исследований выпустил продолжение своего доклада «Современный технологический популизм» , опубликованного в апреле 2017 года.
На этот раз эксперты института анализируют «обратную сторону» популизма. Если в прошлом докладе рассматривались причины роста спроса на популизм и особенности «популистского предложения», то в этот раз — «последствия покупки». Популизм завладевает современным политическим пространством. Самые различные партии, эксперты, журналисты перенимают его язык, повестку и инструменты. И, казалось бы, в этом плане популизм выигрывает. Но владение мячом не всегда приносит победу. Какие результаты в итоге показывает современный популизм на политическом поле?
Особенности современного популизма, делающие его привлекательным для избирателей, порождают негативные побочные эффекты. В результате большинство популистских лидеров и партий в первые же месяцы после прихода к власти теряют значительную долю поддержки, подвергаясь еще более жесткой критике со стороны «разгневанного избирателя», чем их предшественники. Популисты переходят для избирателя в «политический класс» и становятся источником разочарований. Несмотря на то, что в ходе кампании избиратели демонстрируют явный запрос на изменения, когда выборы заканчиваются и приходит время осуществлять те самые изменения, оказывается, что люди предпочитают держаться за статус-кво, а любые попытки проведения насущных и обещанных реформ называют «слишком быстрыми» или «недостаточно справедливыми».
«Разгневанный избиратель», голосующий за популистов, крайне редко готов выступить в пользу чего-то, зато легко поднимается «против». И часто – против всего нового. Протест — эта гражданская «война» против всего и вся — подогревается общим настроением и нередко становится сдерживающим фактором развития. В Европе популисты останавливают многие крупные проекты, прежде всего, в области инфраструктуры и промышленности. Это оказывается и строительство мостов, аналогичных по значимости Крымскому, и проведение Олимпийских игр, и создание новых скоростных железнодорожных и автомобильных магистралей.
Прямая демократия, в том числе электронная, часто приводит к «плохим решениям». Популистские лидеры легко манипулируют итогами референдумов. «Разгневанный избиратель» чаще склонен сказать «нет». Причем нередко это делается именно вопреки всем рациональным доводам системных политиков и экспертов, вопреки собственной выгоде гражданина. Так, в Европе на референдумах «прокатывали» и отмену обязательного призыва в армию, и увеличение отпусков, и сокращение числа депутатов и расходов на них.
В случаях стратегических решений общественное мнение будет скорее склонно сохранить имеющееся статус-кво, привычное положение дел. Даже если на деле это фиксирует худшее из возможных состояний и мешает двигаться вперед. Любой закрытый вопрос референдума, на самом деле, остается открытым. Ведь человек на референдуме отвечает не только на вопрос о принятии предлагаемой меры, но и в дальнейшем обо всех следствиях ее реализации. Ответ «нет» оказывается проще, но он не дает никаких вариантов решения вопроса как такового.
Дилетантизм в политике, воспринимаемый избирателем как ценность, а не недостаток, как знак непринадлежности к «политическому классу», на практике оборачивается банальной некомпетентностью. Опыт популистов у власти показывает, что даже отлаженный предшественниками механизм может быстро прийти в негодность в результате некомпетентных решений людей без опыта. Сложная же экономическая ситуация, которая создает условия для прихода популистов к власти, ставит перед ними почти невыполнимые управленческие задачи.
В результате яркие популисты начинают проигрывать в глазах своих избирателей на следующем шаге скучным, но четким технократам. Недаром французский политолог Ж. Шабо выделял четыре современных типа легитимности: демократическую, основанную на воле большинства и коллегиальном принципе принятия решений, и дополняющие ее идеологическую, технократическую или онтологическую. И если популизм ставит либо на правую идею, либо на онтологическую правоту, то современный избиратель в итоге приходит к требованию технократической легитимности как степени профессионализма и компетентности тех, кто принимает повседневные управленческие решения.
Простые решения, когда речь идет о реальных проблемах на местах. Они лишь делают работу региональных и муниципальных управленцев-популистов похожей на конструирование «потемкинских деревень».
Популисты, обвиняющие истеблишмент в коррумпированности, непотизме, закрытости и авторитаризме, после избрания сами оказываются подвержены этим «болезням».
Низкая договороспособность, фиксация на лидерстве порождают неспособность компенсировать дилетантизм за счет создания сильной команды. Особый тип лидерства современного популизма, в котором лидер — единственный пророк, создает, как правило, ограничения на использование коалиционных стратегий, делая популистов ограниченными в союзах и недоговороспособными. При этом, поскольку популисты отвоевывают большинство у традиционного политического класса, эти стратегии для них жизненно необходимы.
При этом есть и примеры сложных и довольно успешных коалиций. Но их решения, нередко выглядят манипулятивными и половинчатыми. Так, озвученная итальянским правительством «5 Звезд» и «Лиги Севера» плоская шкала налогообложения в итоге заставляет примерно 40 % семей платить более высокие налоги, а пенсионная реформа с так называемой «отметкой 100» (общая сумма трудового стажа и возраста гражданина), по сути, ничего не меняет в возрасте выхода на пенсию.
Ориентируясь на настроения разгневанного избирателя, работая в конфликтной повестке и объявив войну истеблишменту, популисты нередко не только не могут договориться друг с другом, но и не способны выстроить эффективное взаимодействие с бизнесом, журналистами, коллегами по системе управления. Это становится особенно большой проблемой в муниципальном и региональном управлении, особенно зависимом от работы бизнес-структур (прежде всего, в ЖКХ, энергетике, транспорте, торговле) и межбюджетных отношений.